«Моржи — вид-индикатор: болеет морж, болеет Арктика»

24 ноября отмечается День Моржа. Это одни из крупнейших морских млекопитающих и состояние  их популяции считается одним из наиболее точных индикаторов состояния экосистемы региона в целом.

День этот, учрежденный в 2008 году, был выбран неслучайно: в конце ноября моржи покидают свои лежбища на побережье и отправляются на зимовку в море. Во время этой сезонной миграции они наиболее уязвимы и нуждаются в защите. 

Чтобы узнать о том, как себя чувствуют моржи сейчас и что происходит с арктической фауной в целом, «Экосфера» встретилась с человеком, который знает о моржах, белых медведях и нерпах все — руководителем отдела мониторинга и изучения биоразнообразия Центра морских исследований МГУ Дмитрием Удовиком.

Только за 2020 год сотрудники отдела мониторинга поучаствовали в 28 научно-исследовательских экспедициях и проектах по изучению биоразнообразия. Дмирий лично участвовал в трех их них.

Как изучают обитателей Арктики

Э: Дмитрий, расскажите, как проводится изучение популяций морских животных — всегда ли принципы одни и те же или это зависит от конкретного вида? 

ДУ: В мире применяется несколько способов для изучения морской фауны. Сначала нужно понять для чего вы ее изучаете. Для того чтобы понять, какие изменения происходят в локальной экосистеме, мы берем экотоп — например, бухта — и на основании процессов, которые там протекают, делаем выводы о том, как этот экотоп себя чувствует. Стало там хуже с приходом человека, который, например, построил там пирс или наоборот лучше. А есть еще подход, который называется индикаторный. Т.е. мы берем большую акваторию, например Баренцево море или вообще весь русский сектор Арктики, назначаем несколько видов из разных экологических групп, которые отвечают определенным параметрам, например, этот вид находится в этой акватории постоянно и очень зависит от экологической ситуации в этой акватории. Такими видами для морских млекопитающих являются морж, кольчатая нерпа.

Э: А что насчет белых медведей? Насколько нам известно, на них особенно сильно сказывается глобальное потепление.

ДУ: А вот белый медведь не является видом-индикатором по одной простой причине — его очень тяжело изучать. В основном данные о белых медведях мы получаем через инвазивные исследования. Нужно брать у него шерсть, как-то взвешивать, мерить клыки, брать кровь и смотреть серопозитивность на различные болезни. Такими вещами может заниматься человек, у которого очень много денег или компания. И одной из таких организаций является Институт проблем эволюции и экологии им. Северцова, которые занимаются изучением белого медведя. Основная проблема заключается в том, что белый медведь труднодоступен, он находится на кромках льдов. Изучать его можно только летом, а летом кромка льдов уходит в высокие широты, попробуй туда доберись. Кроме того, нельзя по льду просто гулять, тебе приходится брать судно, на котором можно разместить вертолеты. Зимой же изучать медведей намного проще, но все же необходимо формировать какой-то базовый лагерь с минимальной защитой от этого медведя. И для этого тоже нужно колоссальные вложения, потому что люди должны жить на острове, где ходят белые медведи и их надо как-то отгонять. Медведи достаточно агрессивные, это животное находится на вершине пищевой цепи и у него нет естественных  врагов. Поэтому медведь не попал в подборку видов-индикаторов. ЦМИ медведей изучает больше по фондовым данным.

Можно точно сказать, что медведю становится хуже с приходом человека на Север, потому что не соблюдаются даже бытовые экологические нормы. Мы не говорим сейчас о нефтегазовых компаниях, мы говорим о метеорологических станциях или о военных частях, которые не сжигают отходы жизнедеятельности, а выбрасывают их достаточно недалеко и медведи приходят туда и едят их. Из-за этого недавно у медведя обнаружился сифилис. Это не только не характерная болезнь, это та болезнь, которая не должна была оказаться в этом регионе. Это означает, что этот медведь имея какие-то взаимодействия с особями своего вида начнет распространять эту болезнь на всю популяцию и в итоге вся популяция Карского-Баренцева морей через 50-60 лет будет болеть сифилисом. Медведей ведь никто пенициллином не лечит. Хорошо, если этот медведь где-то погибнет и не успеет передать болезнь, но шанс велик, что она передастся. Еще много болезней не характерных для белых медведей с других регионов, например вирус длинноплавниковых гринд, который в принципе к медведю никак не должен был попасть, потому что белый медведь ей не питается. При этом понять сколько вообще в России белых медведей практически невозможно, тут вам точной цифры никто не назовет. Мы не говорим плюс-минус 100 особей, мы говорим плюс-минус 5000 особей. Сколько всего локальных популяций точно никто не знает. 

Э: Можно ли как-то оценивать, как изменение климата влияет на популяцию?

ДУ: У животных в Арктике очень высокая адаптивность, они открывают для себя новые акватории на раз-два. Раньше Айонский ледовый массив между Восточно-сибирским и Чукотским морем никогда не вытаивал, а последние 100 лет он полностью вытаивал, поэтому серые и гренландские киты, которые раньше не доходили до моря Лаптевых, все чаще там регистрируются, ищут себе новые места для освоения.

Э: Вы говорите, что часто нельзя точно определить размер популяции морских млекопитающих — например, медведей или моржей. Значит, нельзя сказать,что их число сократилось за последние, скажем, 10 лет?  

ДУ: Чтобы понять сколько их всего, нужно сделать одномоментный учет, а это практически невозможно. Это нужно в каждое море запустить по три самолета, чтобы они неделю все летали и снимали. Тогда мы сможем определить с точностью плюс-минус 100 особей сколько у нас белых медведей. А пока мы даже не можем в течение 5 лет сделать одномоментный учет моржа, хотя у нас примерно в одно время одни и те же люди сидят на трех островах в том месте, где обитает вся группировка моржей юго-востока Баренцева моря. Но мы не можем этого сделать, потому что люди на одном острове сидят по заказу одной компании, люди на двух других сидят по заказу другой компании.

Виды-индикаторы

Э: Уже ноябрь, а Арктика до сих пор не замерзла. Существуют ли способы прослеживать связь между изменением ледяных покровов, их состоянием и популяцией?

ДУ: Арктические виды во многом ледофильные. У кольчатых нерп, моржей, белых медведей жизнедеятельность очень плотно связана со льдом. У нерпы размножение происходит на льду, моржи совершают сезонные перемещения привязываясь ко льду, белый медведь отступает за кромкой льдов за своим главным объектом питания — нерпой, а белуха и киты приходят за рыбами, которые тоже передвигаются вдоль кромки льда.

Э: Значит ли статус индикаторного вида, что по состоянию моржей и нерп можно делать выводы о состоянии всей экосистемы?

ДУ: Любое отклонение от стабильного состояния вида-индикатора может свидетельствовать о том, что в каком-то экотопе что-то случилось. Например, постоянный мониторинг численности моржа с помощью квадрокоптера или просто если в бинокль посмотреть и увидеть у большинства особей кожные поражения — это сразу дает сигнал, что что-то не так. Например, отсутствие кольчатых нерп там, где они обычно встречаются, или отсутствие детенышей, которые уже должны лежать на льду, тоже являются сигналами. Это значит, что нужно что-то делать. Например, брать пробы воды, проводить мониторинг шума.

Э: Если зашла речь о популяциях, мы не можем обойти стороной тему Камчатки и недавнего замора.

ДУ: Водоросли! У меня есть два человека, один из них в Центре морских исследований МГУ, которым нет никаких причин не доверять. Они взяли больше 15 тысяч проб, и если можно было взять пробы из камня, они брали пробы из камня. И ни в одной пробе не было никаких антропогенных примесей. В основном все было в рамках фона. Это просто неудачное стечение обстоятельств. Динофлагелляты цветут каждый год  и не только на дальнем Востоке, но и на Енисее, в Оби. И вот такие заморы, когда дно устилает мертвая живность из-за того, что нет кислорода, так как водоросли цветут — это достаточно известная штука.

Нарушители спокойствия: корабли и нефтяные платформы

Э: Сейчас развивается Северный морской путь. Вы как-то работаете над обеспечением его развития, отслеживаете как это влияет на популяции, мониторите шумовое загрязнение?

ДУ: Шумовое загрязнение было всегда. Оно есть как фоновое, так и антропогенное. У нас все шумовое загрязнение Арктики сосредоточено именно в рамках Северного морского пути, выше его поднимаются мало судов, в течение года может быть 1-2 судна.

Э:  Мы все знаем, что судоходство увеличивается.

ДУ: На Северном морском пути шумовое загрязнение есть, но адекватно оценить его практически невозможно, потому что у нас нет сети записывающих станций. Мы сейчас в ЦМИ разрабатываем комплексную систему мониторинга морских млекопитающих для минимизации антропогенного воздействия, которая использует методы пассивной и активной акустики и модернизированную систему визуальных наблюдений, когда все данные визуальных наблюдений попадают в одну базу данных — так, чтобы было удобно с ними работать. Система пассивного акустического мониторинга заключается в шлейфе гидрофонов, которое за собой судно тащит и записывает все звуки. В том числе программное обеспечение будет вычленять вопли и ревы китов, щелчки и свисты дельфинов и т.д. Система активного акустического мониторинга рассчитана на те виды, которые редко локализуют, например, серых китов в период нагула, которые не поют, они только едят. Чтобы их обнаружить, используется метод отраженной волны, т.е. гидролокатор, который посылает сигнал и получает его обратно. По определенным параметрам подобран такой гидролокатор, который у зубатых китов вызывает интерес, а у более чувствительных усатых китов не вызывает никакой реакции, потому что они его банально не слышат.

Э: Если говорить в целом о загрязнении. Происходят ли какие-то действия, чтобы огранить популяции от увеличения судоходства?

ДУ: Одним из ярких примеров можно назвать проект Айфа. В 2016-17 году они разработали правила ответственного судоходства через залежки гренландского тюленя. Гренландский тюлень размножается на льду и на нем же лежат самки с детенышами. Пришли Айфа и предложили план, что сначала будет летать либо беспилотник, либо вертолет, чтобы фотографировать залежки, записывать координаты и отправлять в центр, который будет корректировать маршрут. Таким образом тюленей спасли, Айфа свою деятельность свернула и никто не знает, придерживается ли сейчас  кто-то этих правил судоходства. Потому что в основном суда, да в период ледового транзита, придерживаются макротрещин и полыней, т.е. мест, где проще всего пройти, а эти места больше всего и привлекают млекопитающих, они там питаются, могут безопасно выйти на поверхность. Т.е. какого-то мониторинга, чтобы не давить животных нет. Но несколько наших полевых выходов позволяют сделать выводы, что рулевые стараются все-таки концентрации тюленей обходить.

Э: В Северном ледовитом океане на шельфе много залежей нефти, и, наверняка, есть планы ее разработки.

ДУ: Я не думаю, что вся нефть в Арктическом регионе разведана, есть прогнозируемые запасы и они очень велики и, естественно, какие-то планы у нефтегазовых компаний на них есть. Бурение в Арктике — история достаточно молодая, и она требует очень ответственного подхода. Люди не торопятся и изучают все риски. Поэтому сказать, что завтра уже все кинутся и начнут качать оттуда нефть нельзя. Но в перспективе строительство вестись будет. Что касается безопасности такого строительства для морских млекопитающих — да, вносятся коррективы на основании экологической экспертизы, когда компания спрашивает, а можно ли сделать вот так, и мы им предлагаем верный вариант. Все компании, которые планируют вести хозяйственную деятельность в Арктике, сначала проводят фоновый экологический мониторинг. Комплексно исследуют акваторию, проверяют и гидрохимические параметры, параметры загрязнения донных отложений, загрязнение воды, воздуха, всей биоты, начиная от бактерий, планктона и заканчивая морскими млекопитающими. Сначала собирается огромная база по фоновому состоянию окружающей среды для того, чтобы принимать решения  о том, можно ли вообще что-то строить и для того, чтобы потом в процессе строительства и эксплуатации сравнивать с ними состояние экосистемы. От возникновения идеи поставить платформу до того, как будет принято решение с точки зрения экологической безопасности проходит минимум год. Потому что нужно сделать большой объем работы. Даже если взять такой небольшой момент как птицы. Мы должны промониторить миграции, гнездовой период, период линьки, момент выводков. И написать отчет. И это все занимает весь летний период, пока они обратно не улетят, с мая по октябрь.

Э: Вы говорили, что вы занимаетесь птицами. Недавно выяснилось, что в Баренцевом море значительно сократилась популяция кайры и это связывают с нарушением кормовых баз.

ДУ: Эта история по поводу кайры каждый раз всплывает. Кайра всегда в это время оттуда уходит, потому что начинается рыбно-промысловый период, суда толпой выходят в море и рыбы действительно остается немного. Кайра как птица ныряющая и ей этот антропоген вообще не нравится, поэтому она уходит на восток, в сторону других кормовых мест. Ее популяция не сокращается, они просто перемещаются на северо-восток.

Тепловая «аномалия»

Э: Спасибо, за интервью, Дмитрий. Может быть, напоследок расскажете какой-то забавный случай из экспедиции?

ДУ: Если в экспедиции произошло, что-то забавное, значит что-то пошло не так. Или происходит что-то совсем не забавное. Как говорится, «вам не нравится погода в Арктике, подождите еще пять минут и она станет хуже». Была абсолютно безветренная погода, получили разрешение на взлет коптера, ребята вышли на палубу, подняли коптер, моментальный порыв ветра 12 м/с и коптер разбивается об мачту. Не было бы второго коптера — работы завершены. Вам, наверное, нужна какая-то классная история про морских млекопитающих. Так вот, есть милые зверьки каланы. Самцы берут детенышей в заложники и не отдают самке, пока она не принесет еду. А если она их не обменивает, самцы поедают детенышей. Могу еще рассказать про тепловую аномалию. В какой-то момент была паника, что вокруг -25, полярная ночь, а в одной точке на автономной метеорологической станции +12. Это небольшая станция, которая стоит на такой пирамиде из столбов. Под столбами прошел белый медведь, покакал там и ушел дальше. Причина выяснилась, когда мы посмотрели фотографии с камеры наблюдения. Она сначала зафиксировала лежачего медведя, а потом тепловую аномалию. Вы же это вырежете, да? (смеется)

Ни одну область земного шара климатический кризис не затронул так сильно, как Арктику. Заполярье нагревается в два раза быстрее остальной планеты. По оценкам экспертов, из-за таяния мерзлоты скоро придется переносить целые города, вместе со всей инфраструктурой — сваи, на которых построены дома и промышленные объекты, с каждым годом теряют под собой твердую опору. Так что изменение климата касается не только представителей арктической фауны, но и источника этих изменений — человека. О том, как глобальное потепление меняет жизнь коренных жителей Севера можно узнать из нашего интервью с Валерией Болговой, главой таймырского народа нганасан.