История одного штрафа: как Норникель заставили заплатить за экологическую катастрофу

Уже тогда стало ясно, что, скорее всего, сумма принципиально согласована на самом высшем уровне и вряд ли изменится серьезно. Последующие события это подтвердили. После нескольких судебных заседаний, в ходе которых компания, признавая вину в аварии, пыталась спорить по суммам,  Арбитражный суд 5 февраля 2021 года присудил компании выплатить 145,5 млрд. руб. в качестве возмещения вреда водным объектам и 685 млн. руб. в качестве возмещения вреда почвам.

Решение суда представляет собой 195-страничный документ, большая часть которого посвящена вопросам правильности исчисления вреда. Ответчики спорили практически по каждой составляющей применимых формул, вынудив суд детально погрузиться в сугубо технические аспекты ликвидации последствий разлива дизтоплива. Формат данной статьи не позволяет детально осветить все аспекты спора, остановимся лишь на некоторых, представляющих, по мнению автора, наибольший интерес. 

История одного коэффициента

Действующим законодательством предусмотрено, что размер вреда, причиненного водным объектам, рассчитывается по специальной методике, утвержденной Минприроды. Такая методика (№ 87) была утверждена еще в 2009 году и с тех пор несколько раз дорабатывалась. В основе расчета вреда лежит формула, состоящая из базовой части (собственно размер вреда исходя из массы сброса конкретного вещества умноженной на госрасценку) и коэффициентов, призванных адаптировать итоговую сумму применительно к конкретным условиям аварии: погодные условия, экологические факторы, поправка на инфляцию и, наконец, так называемый КДЛ, или коэффициент длительности воздействия. 

Последний призван учитывать длительность негативного воздействия загрязняющих веществ на водный объект при непринятии мер по ликвидации вреда. Значение КДЛ может варьироваться от 1,1 (если время непринятия мер составило менее 6 часов) до 5 (если более 500 часов). При этом в Методике № 87 прямо говорится, что время непринятия мер по ликвидации загрязнения водного объекта рассчитывается как разница между временем начала ликвидации загрязнения и временем прекращения (фиксации) сброса вредных (загрязняющих) веществ. Иными словами, если нарушитель приступил к ликвидации сразу же, но завершил ликвидацию спустя полгода, КДЛ для него все равно должен быть минимальным. При этом Методика № 87 содержит важную оговорку: КДЛ принимается равным 5 для вредных (загрязняющих) веществ, в силу растворимости которых в воде водного объекта не могут быть приняты меры по ликвидации негативного воздействия.

Очевидно, что цель КДЛ в том, чтобы с одной стороны стимулировать загрязнителя как можно скорее приступить к ликвидации аварии, с другой — наказать нарушителя, заставив уплатить сумму в разы превышающую фактический ущерб. 

В рассматриваемом деле Росприроднадзор применил максимальный КДЛ — 5, то есть фактически предложил компании оплатить сумму ущерба в пятикратном размере, обосновывая это тем, что сброс вредных веществ в водный объект до сих пор не прекратился, поскольку топливо продолжает поступать в воду, просачиваясь через почву. Компания же с самого начала утверждала, что поскольку сброс прекратился практически сразу (топливо вылилось из резервуара за полчаса), а первые мероприятия по ликвидации начались практически сразу, КДЛ должен быть минимальным.

Суд, констатировав, что Методика № 87 не учитывает специфику нефтяных разливов, когда топливо поступает в воду через почву, тем не менее встал на сторону истца, указав, что раз полностью локализовать очаг сброса не удалось и дизтопливо продолжало разливаться по водотокам, в том числе через установленные боны, то сброс продолжался в любом случае более 500 часов с момента аварии. По мнению суда, «…при расчете КДЛ учитывается не только время начала осуществления мер по ликвидации последствий аварийного разлива, но и фактического прекращения разлива загрязняющих веществ, поскольку при длительном, непрекращающемся разливе принятие мер по ликвидации не влечет за собой прекращение негативного воздействия на водный объект, ведет к нивелированию предпринимаемых ликвидационных мер и, по сути, является бесполезным». 

На основании этого суд сделал вывод, что нужно использовать максимальный коэффициент. Вывод, по мнению автора, несколько странный: получается, что если нарушитель сразу же приступил к ликвидации, а растекание топлива, в том числе диффузное, продолжилось, временной разрыв между началом ликвидации и окончанием сброса будет все увеличиваться и увеличиваться. Тогда возникает вопрос: к чему загрязнителю суетиться и спешить с началом ликвидационных мероприятий, если можно подождать, пока распространение не будет полностью локализовано, а затем сразу же приступить к ликвидации? Получается, что исходный смысл коэффициента — стимулировать нарушителя как можно скорее начать ликвидацию последствий нарушения — теряется.

Минприроды, понимая несовершенство Методики № 87 и возможные проблемы с исчислением КДЛ, еще в августе 2020 года поспешило подготовить поправки, увязывающие применение КДЛ не с началом, а с окончанием ликвидации. Однако впоследствии, видимо, осознало, что спешить незачем, поскольку все равно изменение Методики не приведет к нужному результату. Все-таки по общему правилу закон обратной силы не имеет, а вводить ответственность задним числом не совсем комильфо даже для наших реалий. Кроме того, нужного результата можно достигнуть и другим путем, например, предложив суду творчески растянутое понимание сути КДЛ. Именно этот вариант и был выбран. 

В целом, решение по Норникелю больше напоминает традиционную для российского правопорядка игру по подгонке условий задачи под решение. Есть принципиальная договоренность, что в бюджет должно поступить 2 миллиарда долларов, а как это произойдет — уже детали.

Из регионального бюджета в федеральный 

Кстати, еще один интересный вопрос — а какой бюджет? Дело в том, что  на момент аварии Бюджетный кодекс по общему правилу предусматривал поступление сумм, выплачиваемых по искам о возмещении вреда природе, в доход муниципального бюджета по месту причинения вреда.

Однако кто же допустит, чтобы в наше непростое время доходная часть бюджета города Норильска вдруг неожиданно выросла в несколько раз (годовой бюджет Норильска составляет чуть менее 20 млрд. руб.). Поэтому Госдума с подачи Правительства РФ уже 31 июля 2020 года спешно принимает поправки в Бюджетный кодекс, и как результат с 1 января 2021 года все суммы, полученные в качестве возмещения вреда водным объектам, идут в федеральный бюджет. Впрочем, в лучших исторических традициях, землю все-таки отдали крестьянам: штраф за ущерб почвам (685 млн. руб.) оставили бюджету Норильска.

Вероятно, и сам судебный процесс как таковой был нужен для того, чтобы затянуть процесс выплаты до 2021 года, когда можно законно заплатить все согласованную сумму в федеральный бюджет. Это подтверждает и то, что даже в апелляцию компания не пошла, хотя побиться было с чем. 

Итог: мы имеем крупнейшее в российской истории и беспрецедентное по сумме и масштабам экологическое судебное дело, в результате которого виновный понес заслуженное наказание. Сложно переоценить положительное значение предупредительного посыла со стороны государства всем предприятиям. Однако, как говорится, есть нюансы. Экология требует прозрачности, а именно ее в ситуации с Норникелем очень не хватало. Натянутые выводы суда, суетливое изменение бюджетных правил под конкретную задачу, резервирование ответчиком точной суммы до взыскания — все это создает общее ощущение непрозрачности происходящего, некоего «междусобойчика», состоявшегося только потому, что проблема вышла на федеральный уровень и вмешались высшие силы. Поэтому снижается воспитательный эффект прецедента, ведь в схожей ситуации масштабом поменьше без личного вмешательства президента и результат может оказаться иным.