Подводя итог экономической деятельности СССР, западные и многие российские историки до недавнего времени описывали советские практики хозяйствования драматичным термином «экоцид». Такой вердикт был во многом обусловлен идеологией, фиксирующейся на увеличении производственных сил, модернизации, технологическом, научном и промышленном прогрессе. Руководству молодой страны советов, по большей части аграрной, да и еще и разбитой первой мировой и гражданской войнами, было необходимо преодолеть отставание в развитии от западных стран. Сейчас критика СССР по инерции смешивает утилитарный подход к природе и природным ресурсам с угнетением крестьян и нерусских этносов, нарушениями прав человека и разложением гражданского общества. Кажется, что в СССР одинаково страдали человек и природа.
Советская экономика, а в особенности ее тяжелая промышленность, действительно нанесли серьезный урон окружающей среде, и в этом Советский Союз мало отличался от большинства стран, которые в XX в. стремились превратить природные ресурсы в капитал с помощью современных технологий. Примеров печальных последствий экономического ускорения в СССР немало; некоторые из них мы можем ощутить на себе (радиационному загрязнению от Чернобыльской катастрофы подверглись и Брянская и Орловская области, и ближайшие к Москве Калужская и Тульская). Кроме того, в СССР не наблюдалось такого яркого расцвета массового экологического движения, как во многих западных странах в 1960-80-е. В 1962г. американский морской биолог Рейчел Карсон вообразила «Безмолвную весну» без пения исчезнувших птиц. В 1982 г. английские женщины собрались вместе, чтобы провести смелую и зрелищную акцию, «обняв» военную базу с ядерными ракетами Гринэм Коммон.А кто из нас сможет вспомнить имя одного советского эколога или случай экологического протеста?
Но на самом деле, советское экологическое наследие не так однозначно. «Прометейство», то есть подчинение природной среды ради всеобщего блага, было лишь одной стороной советской политики и жизни. Партия, государство и, самое главное, рядовые граждане разделяли хоть и не очевидное, но искреннее обязательство ценить и оберегать природу. Конечно, часто природоохранные меры проигрывали экономическим интересам, а также откладывались до «лучших времен», когда экономика СССР догонит и перегонит другие страны. Однако системные и повседневные, сознательные и бессознательные проявления заботы об окружающей среде, о которых здесь пойдет речь, сложились в советскую экологическую традицию, которую стоит признать и помнить, особенно во времена поиска выхода из экологического и климатического кризиса, в который мы продолжаем погружаться.
Капитализм как главный враг природы
Захватив власть, большевики наметили курс на охрану окружающей среды и отмену «хищнических» экологических практик бывшей империи. Так как корнем зла большинства проблем, в том числе загрязнения природы, был объявлен капитализм, большое значение в этом имел основополагающий декрет «О земле», национализировавший все частные владения. Гораздо менее известными, но важными для экологической политики СССР были другие декреты нового правительства: «О лесах» 1918 г., регламентирующий использование и охрану лесов, «Об охоте» 1920 г., организующий и ограничивающий охоту, «Об охране памятников природы, садов и парков» 1921г. Эти и другие документы, по большой части разработанные и подписанные Лениным (всего около 200!), стали основой Советского природопользования. В 1924г. была основана общественная организация Всероссийское общество охраны природы (ВООП), которая действует и по сей день. Природоохранные декреты нового правительства были амбициозны, но их исполнение зависело от множества политических и экономических факторов, и часто имело смешанные результаты.
Предполагалось, что централизованный тип экономики, удовлетворяющий реальный спрос и не более, должен исключить экологические нарушения и легкомысленное отношение к использованию ресурсов. Под контролем государства, а не в частных руках, общество должно было достичь гармонии с природой. Так было на бумаге, а в реальности отсутствие персональной ответственности за состояние окружающей среды часто подрывало благородные намерения партийцев.
Заповедники и рациональное природопользование
Парки и другие охраняемые природные места, разумеется, были и в Российской Империи. Но создание широкой сети государственных заповедников произошло лишь с появлением СССР. До революции существовал лишь один государственный заповедник, Баргузинский, основанный в 1917 г с целью сохранения популяции соболя. Географ Вениамин Петрович Семенов-Тян-Шанский (1870-1942) с дореволюционных времен работал над планом размещения российских заповедников. Доклад, который ученый представил в Русском географическом обществе в 1917 г., «О типичных местностях, в которых необходимо организовать заповедники по образцу американских национальных парков», стал основой Советской системы охраны природного наследия. Вслед за Баргузинским были основаны Астраханский (1919г.), Ильменский (1920г.), Кавказский (1924) и Жигулевский (1927г.) заповедники, а к 1929 их насчитывалось уже 61. Несмотря на то, что Семенов-Тян-Шанский черпал вдохновение для своего проекта у Службы национальных парков США (1916), которая к 1917 г. насчитывала около 35 парков, концепция Советского заповедника была единственной в своем роде. Заповедник задумывался как «эталон природы», из которого исключалась любая человеческая деятельность, за исключением научной, его было необходимо сохранить в первозданном виде.
С завершением нэпа и переходом к ускоренной индустриализации, заповедники и смежные программы по охране и сохранению природы ушли на второй план. Вперед вышло представление о том, что природа не несет оригинальной ценности, если из нее нельзя извлечь выгоду. Государственная пропаганда доносила эту идею с помощью тезисов биолога и селекционера Ивана Владимировича Мичурина («Мы не можем ждать милостей от природы. Взять их у нее – наша задача») и выражения, которое приписывалось и Карлу Марксу, и Максиму Горькому: «Изменяя природу, человек меняет самого себя». Последние слова точно описывают замысел проекта Беломорканала, одного из самых протяженных судоходных каналов, построенного в рекордные сроки ручным трудом заключенных. Кульминация же переосмысления роли заповедников пришлась на 1950-е, когда их число снизили с 128 до 88, а площадь резко сократили в связи с принятием закона «О заповедниках».
Великое преобразование
Великий («Сталинский») план преобразования природы 1940-1950 ых г.г. является, возможно, самой масштабной программой регулирования природы и климата своего времени. Этот план предполагал улучшение условий сельского хозяйства на территории СССР с помощью создания крупных лесных полос, а также водоемов. Около 6 млн.га. нового леса и 45 тыс. водохранилищ должны были появиться в степях, чтобы предотвратить последствия засух и голода, таких как в 1946-47 гг. Некоторые советские ученые считали, что в какой-то момент евразийский ландшафт сменился с леса на степи, и, из-за отсутствия защиты от ветра и перспектив для эффективного орошения, там участились засухи, эрозия почвы и скудные урожаи. С одной стороны, Великий план оставил после себя много новых лесонасаждений, и урожай в последующие годы действительно улучшился. С другой стороны, огромное влияние, которое оказывал на советское сельское хозяйство ученый-самоучка Трофим Денисович Лысенко, породило множество бесполезных — а иногда и просто вредных — агрономических экспериментов.
Великий план был свернут со смертью Сталина. В социальную сферу ворвался ветер оттепели, но это не значило, что риторика покорения природы подвергалась пересмотру. Под контролем того же Лысенко, в 1954-1965 гг. была организована кампания по освоению целины на Востоке РСФСР и в Казахстане. Так как распашка примерно 20 млн.га. земель проводилась безразборно, это привело не только к повышению производства зерна, но и к уничтожению почвы целых природных зон. Экономика Хрущевского периода также дала толчок развитию химической, атомной индустрии, строительству железных дорог и энергетических объектов и промышленному расширению в сторону Сибири и Дальнего Востока. При этом строительство очистных сооружений и установка фильтров на промышленных предприятиях часто задерживалось, если вовсе не игнорировались. Не исключены были и аварии на новых высокотехнологичных производствах: задолго до Чернобыля гораздо менее известная Кыштымская авария 29 сентября 1957 г. в Озерске (Челябинская область) подвергла радиационному заражению многие населенные пункты и разрушила экосистемы в бассейне реки Течи.
Оттепель и экология дефицита
Тем не менее глобальное «пробуждение» 1960-х просачивались и в советское общество через Железный занавес. При этом природоохранные идеи не только заимствовались извне, но и формировались в советских условиях. Например, забота государства о рабочем классе проявлялась в акценте на создании здоровых условий жизни и работы. Зонированное градостроительство, отделение промышленных зон от жилых/рекреационных, создание зеленых пространств и дизайн «города-сада» были направлены на сохранение естественной растительности в урбанизированных территориях и на повышение качества жизни людей. Мало кому известно, что СССР был также первым государством, которое ввело запрет на использование этилированного бензина, содержащего свинец, в крупных городах в 1967 г.
Интересной была и система всестороннего экологического воспитания в СССР: «зеленые» и «голубые» школьные патрули, школьные живые уголки, старейший научно-популярный журнал для детей и подростков «Юный натуралист», множество телепрограмм про природу и экологию типа «В мире животных» и, конечно, издание самой первой Красной книги в СССР в 1978 г., с которой большинство из нас знакомо со школьных лет.
Советские люди с детства привыкали к тому, что любой ресурс, любой материальный объект имеет огромный потенциал, и из него необходимо извлечь пользу по-максимуму, прежде чем он окажется на свалке. В отличие от западных обществ, где активное потребление до недавнего времени было атрибутом сознательного гражданина, в СССР довольно редко бытовые предметы — и в особенности упаковка — использовалась лишь однажды (старшее поколение до сих пор приспосабливает пластиковые баночки и коробочки под «многоразовые» пищевые контейнеры, «горшки» под рассаду и др.). Экология дефицита заставляла советского человека изобретать, переделывать и чинить вещи, вместо того чтобы покупать новые. Государственные агентства Госснаб, Союзглаввторсырье, Вторцветмет и Вторчермет поддерживали культуру многоразового использования, организуя пункты сбора вторсырья и работу предприятий по его переработке. В обмен на деньги, билеты в кино, новые книги и другие бонусы пионеры и семьи собирали стеклотару, макулатуру, шины, ненужную одежду и металлолом.
Огромную роль в охране природы в СССР имело и культурное значение отдельных объектов природы. Дремучий лес, березка, река Волга и озеро Байкал еще до прихода советской власти являлись важными символами национального самосознания (Волга для русских и татар, Байкал для бурят). Например, культурное значение Байкала породило одно из самых массовых общественных движений по его защите от загрязнения целлюлозного комбината.
30 лет спустя
Модель СССР со своим смешанным экологическим наследием, включающим и деструктивные и созидательные практики, не дискредитирует саму идею охраны природы в социалистическом государстве. В 90-е уровень загрязнения на постсоветском пространстве заметно снизился, однако это было следствием не «падения коммунистического режима», а сопутствующего экономического кризиса. К сожалению, национальные движения в защиту природы также утихли, как только республики и сателлиты получили независимость. Однако в последние годы протестная активность вновь начала набирать обороты, причем часто именно в регионах, например, в Архангельской области или Башкортостане. Она не имеет явных связей с политической оппозицией и ставит во главу угла борьбу против экологических проблем, продолжая советскую традицию заботы и ответственности за природу.
