Э: Как оцениваете итоги COP26? Насколько значимы, с вашей точки зрения, принятые — и непринятые — решения?
Игорь Макаров: Мне кажется, в целом конференция прошла успешно. Если отталкиваться от того, что было реально достичь, то практически все намеченные цели достигнуты, некоторые даже перевыполнены. Во-первых, участники договорились о том, что будут пересматривать национальные вклады, или ОНУВ, каждый год, а не раз в пять лет, как раньше. Более того, создаются структуры, которые будут оценивать успехи разных стран, частных компаний и банков в реализации планов. Во-вторых, уточнены положения статьи 6 Парижского соглашения о работе международных рыночных механизмов и регулировании углеродного рынка. В-третьих, США и Китай подписали совместный план действий по борьбе с изменением климата. Это два крупнейших эмитента парниковых газов, и их сотрудничество по этому направлению крайне важно и особенно ценно в условиях их текущей конфронтации по многим другим вопросам. Наконец, в итоговую декларацию удалось включить постепенное снижение потребления угля. Это важный символический шаг, который показывает, что мир движется в нужном направлении.
Ангелина Давыдова: COP, как любой переговорный процесс, как любая конференция по изменению климата, имеет несколько уровней. Один уровень — те решения, которые непосредственно принимаются на конференции. Они написаны сложным языком, и не просто объяснить людям их значимость. Самое важное, что в финальном тексте впервые упоминается ископаемое топливо — страны согласовали снижение использования угля и сокращение неэффективных субсидий на ископаемое топливо. Также утвердили правила реализации Парижского соглашения, в том числе условия отчетности и прозрачности, правила по реализации проектов. Другой уровень — это заявления и декларации, которые были сделаны на конференции. Целый ряд стран объявил о достижении углеродной нейтральности к определенному году, заявлены обновленные цели по снижению выбросов к 2030 году.
Аршак Макичан: Многие страны анонсировали отказ угля и объявили конкретные даты — это что-то важное. Сам окончательный текст COP26 стал разочарованием для активистов, но были и подвижки, хоть и сформулированные так, что они мало что значат, например, в одном из вариантов текста было — отказ от субсидий ископаемого топлива, а потом стало — неэффективных субсидий. Что такое эффективные субсидии? Никто не знает, а что очевидно — лоббисты корпораций ископаемого топлива продолжают влиять на подобные конференции. На этой конференции было 503 делегата, связанных с крупными загрязнителями. Сжигание нефти, угля и газа — это основные причины кризиса.
Э: Как оцениваете участие российской стороны и итоги COP26 для России?
Игорь Макаров: Я думаю, что российская сторона была представлена очень достойно. Едва ли не в первый раз у делегации была четкая консолидированная позиция с вполне понятными тезисами. Компании, несмотря на то что защищали собственные интересы и представляли свои достижения, также следовали в русле общей повестки. Представители многих из них впервые оказались на COP. Это важно, потому что они посмотрели, как мир движется в определенном направлении. Принятие положений по статье 6 (статья 6 Парижского соглашения определяет механизмы, стимулирующие сокращение выбросов парниковых газов — торговля результатами сокращений выбросов, реализация климатических проектов и так называемые нерыночные подходы) также было полезно для российской стороны, так как это открывает для компаний возможность участия в добровольных международных проекта. Еще один важный итог состоит в том, что к России впервые за долго время не было приковано почти никакого негативного внимания.
Ангелина Давыдова: Итоги COP для России в целом положительные. Представители Минэкономики говорили, что в целом хорошо, что был достигнут компромисс и в какой-то форме осталось ископаемое топливо. Это можно критиковать, но для России был очень важен практический подход — больше работы по конкретным направлениям, меньше нереалистичных заявлений и амбиций. В целом Россия на переговорах существенных проблем не создавала. Против снижения потребления и субсидирования ископаемого топлива особенно не выступала. Не сказать конечно, что Россия была одним из крупнейших игроков, но в целом для страны все нормально.
Аршак Макичан: В отличие от прошлый конференций они не стопорили переговоры, но учитывая, что большая часть переговоров происходит непублично — мы пока не знаем, что было обещано российской стороне. В своих интервью делегаты говорили о требованиях снять санкции с Газпрома, а в своем павильоне активно продвигали атомную энергетику, что, по мнению экспертов, ложное решение. Так как она дорогая, непонятно, что делать с отходами и их долго нужно строить, не говоря уже про риски.
Э: Достаточны ли согласованные на COP26 меры для соблюдения странами Парижского соглашения?
Игорь Макаров: В целом все больше стран объявляет о целях достижения углеродной нейтральности в середине века. Но, конечно, этого недостаточно для того, чтобы достичь заявленных в Парижском соглашении 1,5°C и даже 2°C. У меня не было никаких иллюзий, что это станет возможным после конференции. Но надо сказать, что на COP26 чуть ли не впервые цель в 1,5°C была основной, а не 2°C, как на всех предыдущих. Конечно, цель 1,5°C — это часть тактики сознательного завышения обязательств. На мой взгляд, это несколько спорный подход — ставить цель 1,5, хотя пока не видно перспективы достижения даже 2 градусов. Тем не менее он был применен. Посмотрим, что из этого выйдет дальше. На конференции вряд ли можно было ожидать, что страны будут на себя брать больше обязательств по сравнению с тем, что они заявляли раньше. Исключением из крупных экономик выступила разве что Индия, объявившая о цели достижения углеродонейтральности к 2070 году. Думаю, дальше, когда каждый год будут рассматривать ОНУВ, будет наблюдаться дальнейший прогресс.
Аршак Макичан: По нынешним обещаниям и амбициям мы движемся к изменению климата на 2,4°C — то есть однозначно нет. Нам предстоит еще огромная работа на национальном и международном уровнях.
Э: Какие впечатления у вас лично от самой конференции — ее участников и организации?
Игорь Макаров: Организация была не на высоте прямо скажем, было довольно много накладок, особенно в первую неделю. Например, вопросы вызвало то, что не было предусмотрено выступлений в онлайн-формате, что не позволило выступить некоторым лидерам ряда важных государств, в частности Си Цзиньпину и Путину (они смогли только отправить видеообращения). Были и другие организационные моменты, связанные с ценами на жилье, очередями на входе и так далее. Но по большому счету, это все мелочи. В целом конференция состоялась, и точно нельзя говорить о провале в ее проведении, особенно в сложных условиях пандемии.
Ангелина Давыдова: Важно, что конференция прошла. Ее не было два года, и процесс плохо продвигался — в онлайне все это сделать сложно. Сама возможность встретиться вживую, пообщаться, увидеть, что делают в области климата страны, города, компании, посмотреть на новые инициативы, было очень важной для меня. Еще было приятно побывать в Глазго и увидеть реакцию местных. Люди были очень удивлены такому количеству иностранцев. Вечерами в барах и на улицах надо было рассказывать, о чем мы там договариваемся. Было уйма проблем с организацией, но персонал был очень дружелюбный, люди, которые там работали были очень веселые и понимающие, всегда старались помочь. На выходе из медиацентра стояла женщина-охранник. Там ужасно дуло и был кошмарный холод, а она ходила туда-сюда и пела что-то под нос. Это было по-своему прекрасно.
Аршак Макичан: Подобные конференции — это театр, и у каждого человека/НКО в нем своя роль. Основная работа должна быть проделана на национальном уровне, мы же тему климата только начинаем обсуждать. Что неприятно, молодым людям со всего мира давали площадку для выступлений, а активистам из России и Китая — нет. Не знаю, связано ли это с тем, что правительство блокирует подобные возможности, но для меня было важно сказать о связи кризиса прав человека и экологического кризиса. Без активизма нет решений, а у нас он практически под запретом. Как можно верить обещаниям про будущее, если у гражданского общества один за одним отбирают инструменты, которыми мы можем влиять на курс государства? Я про все это говорил в своих интервью, но, к сожалению, официально выступить возможности не было. И встреч с официальной делегацией тоже, я ходил на их мероприятия и пытался задавать вопросы, но они не ответили ни на один. Но считаю, что само озвучивание вопросов тоже важно.
Э: Что на конференции запомнилось больше всего?
Игорь Макаров: Самое главное, я думаю, я уже озвучил — это принятые решения. Когда 1-2 ноября прошел саммит лидеров, многие оценивали конференцию по провозглашенным декларациям. Думаю, что это неправильно. Конференцию надо анализировать по итогам принятых на последующих переговорах решений и финальным документам. В целом удалось принять решения по конкретным вопросам, они вполне рабочие и настраивают на сдержанный оптимизм. Но судьба климата решается не на конференциях, а определяется скорее тем, что происходит между ними.
Ангелина Давыдова: Было очень много журналистов. Я как журналист поняла, что много лет назад на конференциях печатные издания, телевидение, радио работали отдельно, а сейчас все делают всё — снимают стримы, делают подкасты, пишут тексты, записывают себя на телефон. Я тоже все это делала. Это показывает, как меняется характер репортажа с конференций. Яркими были климатические акции внутри и снаружи. В последний день активисты в пленарном зале начали читать 6 доклад МГЭИК, это было очень торжественно и вдохновляюще. На улице было много ярких акций с плакатами, с музыкой, еще чем-то. К сожалению, когда проходили акции, была очень плохая погода, поэтому на климатическом марше людям пришлось пострадать от погодных явлений. В павильонах на полу я однажды увидела бабочку. Это была очень красивая бабочка. Не знаю, откуда она там появилась, но все смотрели на нее, как будто природа залетела на конференцию.
Аршак Макичан: Люди на улицах. Сто тысяч человек на марше 6 ноября в субботу. Давления на правительства продолжится и мы добьемся своего. Но кризис с каждым днем усугубляется и всё больше жертв. Правительства со всего мира нас снова подвели, но мы сдаваться не собираемся.
***
Пока мы готовили эту публикацию, Грета Тунберг высказала недовольство об итогах климатического саммита в Глазго. «Вот краткие выводы: Бла, бла, бла», — описала результаты COP26 экоактивистка. Она заявила, что нам следует опасаться положительных оценок конференции, а настоящая работа идет вне залов заседаний.
