Э: Что в твоей жизни появилось сначала — кино или экология?
МК: Сначала, наверное, появилось кино, потому что я училась на фотографа. Это пересекающиеся дисциплины, и в принципе соседние кафедры. А экология началась, наверное, лет 10 назад с раздельного сбора отходов. Потом появился вопрос о том, что я хотела бы делать что-то свое. И интернет мне открыл, что в мире очень многое делается в сфере экологизации кино, а в России — еще ничего. То есть это была хорошая ниша, которую можно занять — отсюда всё и пошло.
Э: Почему в кино задумались о выбросах? Неужели они так велики?
МК: Нужно понимать, что эта тема не сегодня всплыла — сейчас она добралась до России, потому что есть люди, которым интересна экологизация кино. А так в мире это происходит уже более 10 лет, и тот же Дисней, например, был одним из первопроходцев. Еще 10 лет назад там говорили об экологичности и устойчивости. Потому что если взять, например, производство одного полнометражного фильма-блокбастера, то оно сравнимо с жизнью города в 20 тысяч жителей в течение месяца: их выбросами, отходами и потреблением энергии. Поэтому, естественно, любое кинопроизводство можно и нужно экологизировать. Об этом задумываются уже давно, и сейчас появились полноценные методики подсчета выбросов, основанные на углеродных калькуляторах.
Э: Ты как раз-таки занимаешься экологизацией кино, работаешь экосупервайзером. Какие задачи у экосупервайзера на съемках?
МК: Экосупервайзер работает со всеми отделами: и с костюмами, и с гримом, и с кейтерингом (организацией питания — прим. ред.), и актерами. Его первостепенная задача — посчитать углеродный след проекта. Для этого он собирает всю информацию по расходу топлива, по расходам электроэнергии. Для чего это делается? Чтобы потом можно было компенсировать углеродный след и сделать сам фильм углеродно-нейтральным. Также экосупервайзер работает над сокращением отходов с каждым цехом: например, у грима это отказ от одноразовых расходников — от ватных дисков, палочек и так далее. И так с каждым цехом.
Э: Не возникает ли конфликтов вокруг экологичных нововведений на съемках?
МК: Конфликты всегда есть, на самом деле. Любой человек, занимающийся экопросвещением, согласится, что разговор с обывателем часто начинается с отрицания и сопротивления со стороны обывателя. Чаще всего это связано с его непросвещенностью в вопросах экологии. Поэтому я бы не стала назвать это конфликтом — скорее это такой долгий диалог. Естественно, не бывает такого с продюсером или с главным по костюмам, или с художником-постановщиком, что супервайзер пришел и сказал: «Нужно делать вот так» — и все делают. Начинается диалог: зачем, почему, а кто это будет мыть, кто это будет убирать?
Например, в области кейтеринга нужно полностью отказываться от одноразовой посуды. Возникает вопрос: а как же тогда? «Это получается, нужно мыть все приборы каждый день?» И мы говорим: «Давайте мы возьмем это на себя, сами посуду помоем».
Все постигается в процессе. Когда человек выбросил — может, даже специально — стаканчик не туда, куда надо, а потом он видит, как супервайзер своими руками спокойно перекладывает этот стаканчик в правильный бак, то у него может что-то переключиться в голове. А может и не переключиться, может, со второго, с третьего раза переключится. Может, это вообще не произойдет, но в любом случае эта работа должна проводиться с каждым человеком отдельно.
Э: Правда ли, что супервайзеры делают процесс съемок еще и более дешевым?
МК: Здесь есть пара скользких моментов. В английских и французских чек-листах экосупервайзеров, по которым мы сейчас работаем, есть многие вещи, которые мы и так делаем, но ради экономии, а не ради экологии. Например, урезание бюджета на логистику часто приводит к тому, что у нас только одна машина ездит и всех собирает на съемки. Для экосупервайзера же неважно, есть бюджет на логистику или его нет — у нас должна ездить одна машина.
Это первый скользкий момент. Второй состоит в том, что нам нужно компенсировать углеродный след проекта. Получается, если мы вообще хотим сделать углеродно-нейтральный фильм, такая позиция есть в бюджете. И вот дальше начинается экономия, которая складывается из тех дел, которыми занимается экосупервайзер на площадке — она направлена на сокращение углеродной позиции в смете. Мы уже по-другому режем смету: не так, чтобы меньше людей выходило на площадку и чтобы мы им меньше платили. Мы стремимися к тому, чтобы эти люди приехали на общественном транспорте, и тогда у нас выбросов будет меньше и мы, соответственно, меньше будем платить за компенсацию. То есть здесь, в принципе, идет другая экономия бюджета и вопрос экономии он здесь другой.
Э: Ты сейчас вернулась со съемок первого в России в углеродно-нейтральный фильма. И не где-нибудь, а в Якутии! Во-первых, почему Якутия и Якутск? Да еще и зимой — разве это не усложняет задачу по сокращению выбросов?
МК: Поправлю, что я вернулась не со съемок, а из экспедиции по подготовке. Сами съемки у нас начнутся весной, фильм в течение года будет сниматься.
Почему Якутск и Якутия? Это нам так повезло. Продакшн согласился не просто сортировать отходы на съемочной площадке, а купить, например, многоразовые бутылки для всей съемочной группы, чтобы отказаться от пластиковых стаканчиков. Это также самый первый продакшн, который пошел на полную компенсацию углеродного следа и выход на углеродную нейтральность. Речь идет о студии «Mimesis», они получили грант от Мосфильма в прошлом году. А то, что фильм снимается в Якутии — ну да, производство якутско-московское, и весь сюжет он там происходит, поэтому надо снимать там. Но это просто стечение обстоятельств, не более.
Э: О чем вообще будет фильм? Он как-то связан с экологией кроме процесса производства? Когда ждать выхода?
МК: Вообще это художественный фильм, игровой, называется «Белый пароход». Он о любви — там потрясающий любовный сюжет. Главная героиня у нас очень много взаимодействует с природой, бережёт её, но это не прямой посыл фильма зрителям.
В Америке, например, сейчас есть практика, когда вы подаете на EMA — награду за экологичное кинопроизводство — то вас спрашивают, есть ли у вас какие-то указания в самом фильме, что ваш персонаж ведет экологический образ жизни. Для нашего фильма это, к сожалению, напрямую не применимо, потому сюжет происходит в 90-ые. Какие-то такие вещи — например, человек взял не пластиковый пакет, а многоразовую сумку — не совсем уместны, потому что он так и так взял бы многоразовую сумку, ведь еще не было пакетов в общем доступе. Но вообще такая практика есть, что экологичность включают в главную сюжетную линию.
Э: Когда ждать выхода фильма? В 2023-м году? Или еще рано загадывать?
МК: Очень хочется, чтобы он вышел до конца этого года, но скорее да — в начале 2023.
Э: Есть ли на месте съемок в Якутске все необходимое для твоей работы, или что-то приходилось налаживать с нуля?
МК: На самом деле я очень хочу отдельно рассказать про Якутск, потому что им можно только позавидовать всей Россией. Там не было — и надеюсь не будет — конфликта между жителями и обслуживающей компанией, региональным оператором. Так получилось, что частная инициатива по внедрению раздельного сбора намного обогнала местное самоуправление. И сейчас в Якутске очень хорошо все налажено, много точек приема. Там тоже стоят стоят контейнеры, как, например, в Москве, но они не принадлежат обслуживающей компании. Они принадлежат Якутской Экологической Компании, которая эти отходы собирает раздельно и потом вывозит из Якутска. Это очень долгая история, но если вкратце, то в Якутске со сбором отходов все намного лучше, чем мы рассчитывали.
Единственное, там нельзя сдать стекло. Казалось бы, распространенная фракция, но в Якутске это невозможно сделать — нет перерабатывающих компаний по стеклобою. А том, чтобы везти тяжеленное стекло из Якутска, например, в Новосибирск, договориться сложно. По крайней мере, сейчас. Надеюсь, в будущем это решится.
Э: А что насчет части твоей работы, которая связана с более экологичной логистикой и обеспечением транспортом?
МК: Здесь есть большой подводный камень, которого мы не ожидали и который обнаружился в процессе нашей экспедиции: зимой в Якутске не глушат автомобили. Они работают постоянно: если автомобиль заглушить, он замерзнет. И тут уж либо ждать до весны, либо его отогревать, что достаточно дорого. Поэтому появилась новая фишка: они накрывают машины большим чехлом. Чехол в простонародье называется «Наташа». И ставят датчики на двигатель: когда он остывает до -1 градуса, то автоматически заново заводит машину, прогревается и снова остывает. Для нас это значит гораздо больший расход топлива, чем мы ожидали: актер не просто приехал на своей машине на съемочную площадку и заглушил ее. Приходится исходить из того расчета, что топливо будет использоваться практически за весь день.
Но есть и хорошие новости: машины в Якутске ездят на газу, на пропане. Это значит, что углеродный след у нас становится меньше. Это не совсем экологично, но уже что-то. Будет интересно посчитать, я такого ни в одном чек-листе еще не видела.
Э: Продюсер и режиссер фильма сами на тебя вышли? Или ты им предложила идею?
МК: Знакомились мы изначально не для этой цели, но в первую же нашу встречу зашел разговор о фильме, и это стало решающим фактором. У режиссерки фильма, Инги Шепелевой, было время, и мы посидели, пообщались — я ей все расписала и за несколько часов объяснила, что нужно делать. Ей очень понравилось: она и в сюжете нашла применение этому. Инга сказала, что мы снимаем у нее на родине — в Якутске — и что было бы здорово, чтобы этот фильм не только не навредил, а, может быть, даже помог региону в процессе создания. Потом было принято решение запустить производство.
Э: Многие актеры — особенно за рубежом — сейчас поддерживают экоинициативы. А как у нас актеры и другие киноработники реагируют на экоповестку?
МК: На самом деле, и в Европе, и в России есть не только кинозвезды, есть медиазвезды из музыки и других отраслей, которые выступают за экологизцию. У них есть свои проекты. Но мне важнее всего донести, что когда мы работаем — мы тоже производим выбросы. А инициативы, которые ведут актеры, как правило, никак не связаны с их профессиональной деятельностью: они не экологизируют свою жизнь на съемочной площадке.
Например, у нас Мумий Тролль снял какой-нибудь клип на тему природы. Но как снимался этот клип? Посчитан ли углеродный след от создания этого клипа? Он, естественно, ценен своим появлением на свет и тем, что многие люди о чем-то задумались, но процесс его создания тоже должен быть экологичнее — мне кажется, это важно. К сожалению, в России мне пока не удалось это донести ни до кого из тех, кто высказывался на тему экологии.
В Америке к актерам можно обратиться, что, вообще-то, это может быть включено в ваш райдер (перечень условий и требований, предъявляемых артистом или музыкантом к организаторам или продюсерам — прим. ред.): например, отказ от одноразовой посуды на кейтеринге или отказ от одноразовых расходников и в костюме и в гриме. Это может стать открытием для той команды, с которой вы будете работать, но ничего невозможного здесь нет. Massive attack и Franz Ferdinand этим занимаются, многие актеры тоже. И потихоньку вопросы отпадают.
Тот же кейтеринг — для своего фильма мы не меняли подрядчика и не искали специально экокейтеринг. Мы взяли тот кейтеринг, который был, и поставили им условие об отказе от одноразовой посуды и включении веганских позиций в меню. И если они один раз так сделали, то оборудование и система уже налажены. Нет смысла обратно перестраиваться. И в следующий раз они сами предложат своим нанимателям такую опцию.
Э: То есть процесс съемок и производства закончится, а экологизация останется?
МК: Все просто, мы сейчас основной задачей ставим сделать не только сам фильм экологичным, но и создать инфраструктуру в Якутске, чтобы все друг с другом познакомились. Познакомится экосообщество с киносообществом, и они поймут, как они могут работать вместе. Естественно, мы не можем заставить всех пользоваться этой инфраструктурой, но мы надеемся, что в процессе нашего присутствия там сможем людей подвести к тому, чтобы они и дальше применяли эти навыки. Это касается каждого цеха: у нас сейчас гример постигает, что такое многоразовый ватный диск и как с ним работать, художник по костюмам постигает, как избавляться от ворса на одежде без одноразовых липких лент. И постепенно, если им в процессе съемок понравится так работать, есть шанс, что они это будут использовать и дальше.
Э: Сейчас стриминг начинает отвоевывать позиции у «классического» кино. Для экологии это хорошо или плохо?
МК: Сам Нетфликс заявлял, что к 2022 году он должен был стать абсолютно углеродно-нейтральным. Здесь есть элемент гринвошинга, потому что речь идет об экологизации серверов, на которых хранится контент. А в исследовании написано, что около 60% выбросов идет именно от продакшна фильмов и сериалов, а об их экологизации ничего не сказано. Стриминговый сервис можно сделать углеродно-нейтральным, потому что это данные и их можно собрать, посчитать и компенсировать. Но тут нужно понимать, что и для стриминга, и для кинотеатра фильм снимать нужно примерно одного и того же качества. Соответственно, продакшн будет настолько же глобальным и тут разницы большой нет.
Э: Можешь сказать пару слов о своих планах?
МК: Сейчас мы хотим достучаться до производителей, чтобы делать углеродно-нейтральную рекламу. Там все те же самые принципы, что и в кино. При том, что это не такие большие деньги. Поэтому мы очень ждем когда компании, у которых есть политика устойчивого развития — международные или российские — поймут, что они могут экологизировать и своих подрядчиков, когда заказывают у них контент. Параллельно мы занимаемся экологизацией музея «Следственная тюрьма НКВД» в Томске.
Там немножко другая история — мы делаем и ремонт помещения, и экспозицию. Но принципы все те же: экологичные материалы и внедрение принципов устойчивого развития в жизнь и деятельность музея.
Игра на потепление. Как гейминг влияет на планету
