Нелегкие компромиссы
В конце декабря 2021 года у редакций ряда ведущих мировых СМИ появился черновик решения Еврокомиссии о будущей «зеленой» таксономии. В этом весьма обстоятельно написанном документе предлагалось внести газовую и атомную энергетику в список «зеленых» источников энергии — временно и на определенных условиях.
Это сразу же вызвало негативную реакцию со стороны большого числа европейских политиков, крупных экономических акторов и общественных организаций. Далеко не все согласны с тем, что европейский «Зеленый курс» подразумевает сохранение и даже увеличение отраслей, которые оставляют большой негативный экослед.
Такое решение во многом оказалось для властей ЕС вынужденным компромиссом. Энергетический кризис в Европе привел не только к резкому росту цен на газ, поднялись и цены на уголь. Международное энергетическое агентство стало бить тревогу – по всему миру идет восстановление угольной промышленности, что представляет угрозу для выполнения заключенных экологических соглашений: СОР-26, целей ООН по устойчивому развитию, Парижских соглашений и принятых многими странами обязательств по снижению углеродных выбросов.
У решения есть и политический аспект. ЕС все больше попадает в зависимость не только от российского газа, но и от российского угля, который требуется для электростанций региона. Сокращение поставок в январе 2022 года сильно ударило в первую очередь по Германии, которая во второй половине 2021 года довела долю угольной энергогенерации до 31% с 20% годом ранее.
Вместе с увеличением потребления угля и газа пошли вверх уровни выбросов СО2. Конечно же, до уровней 2018-19 года дело не дойдет, но и удержать выбросы на относительно низком пандемийном уровне не получится. Восстановление экономики по всему миру привело к тому, что в 2021 году загрязнение атмосферы практически везде отыграло падение 2020 года. Пандемия дала двухлетнюю отсрочку, но не смогла обратить вспять тренд поступательного роста мировой углеродной эмиссии. Поэтому жесткая политика снижения выбросов все так же остается на повестке дня.
Выбросы CO2 по годам в млрд тонн (мировые, Евросоюза и России):
Так как Европа не отказывается от заявленных целей по опережающему снижению выбросов, остается только продолжать политику «зеленого энергоперехода». Ситуация облегчается тем, что стоимость выработки 1 кВтч на возобновляемых источниках энергии (ВИЭ) до сих пор в разы ниже, чем на источниках традиционной генерации.
Что именно признали «переходным» и почему
С другой стороны, Еврокомиссия была вынуждена принять во внимание рост загрузки отраслей традиционной энергетики. Рост углегенерации стал неприятным сюрпризом. В ближайшей перспективе быстрей всего его можно остановить комбинацией нескольких мер: замещение угля газом, выбросы от которого в несколько раз ниже, и наращивание генерации от возобновляемых источников.
Поскольку от газа в ближайшие 30-40 лет отказаться вряд ли получится, Еврокомиссия пошла на вполне очевидный шаг: она описала достаточно жесткие рамки, внутри которых можно развивать газовую энергетику. Например, к 2035 году газовые установки должны перейти на низкоуглеродные или возобновляемые газы, такие как биомасса или водород, произведенный с использованием возобновляемых источников энергии. Ужесточены также предельные уровни выбросов и экологические требования к установкам. Что еще важнее, газовые установки должны будут сменить наиболее грязные энергоустановки на экологичные. То есть, увеличивать их мощность только потому, что на это есть деньги не получится. В последнем случае придется переходить на водород или биогазы.
Иными словами, запуск новых газовых электростанций будет временным, дорогостоящим, и производителям электроэнергии надо будет еще несколько раз подумать, чтобы на него решиться. Потому что после 2035 года они лишатся всех субсидий и поблажек. Весьма вероятно, что в этих условиях газовые установки окажутся в положении тех нерентабельных угольных ТЭС/ТЭЦ, которые сейчас поддерживаются на плаву только бюджетными дотациями. Ситуация совершенно рядовая для многих стран Южной и Восточной Европы.
Что касается АЭС как объекта «устойчивых инвестиций», то на ядерную энергию налагаются ограничения еще более жесткие, чем на газ. Они должны будут безопасно утилизировать радиоактивные отходы. Кроме того, до 2045 года они обязаны будут проводить дорогостоящую модернизацию систем безопасности в течение всего срока службы, чтобы обеспечить «самые высокие достижимые стандарты безопасности». Всё это немедленно вызовет удорожание стоимости строительства АЭС, а также увеличит их сроки ввода в работу. Что только снизит планируемую полезную отдачу от энергоустановок данного вида.
Получается, что газовую и ядерную энергетику признали «переходной», «устойчивой», даже «зеленой» только при соблюдении весьма жестких условий, которые снижают их экономическую и технологическую привлекательность. В таких условиях не получается однозначно считать их объектами, с помощью которых можно выполнить обязательства по снижению выбросов СО2, что еще больше снизит спрос на сооружение такого рода объектов.
Прозаседавшиеся — что не так с климатическим планом ЕС?
Раскол в Евросоюзе?
Но даже такие, весьма жесткие требования нашли большое число критиков. Вице-канцлер Германии Роберт Хабек, который также является министром экономики и климата Германии, обвинил Еврокомиссию в гринвошинге. Недовольство ФРГ вполне ожидаемо поддержали Люксембург, Португалия, Дания и Австрия.
Против этого блока выступают Франция, Польша, Финляндия, Венгрия и Чехия — страны достаточно сильно зависящие от атомной энергетики. Они, наоборот, приветствуют внесение АЭС в список объектов «устойчивых инвестиций» для сохранения климата. Президент Франции Эмманюэль Макрон еще в октябре 2021 года обнародовал план «Франция 2030», в котором гарантировались многомиллиардные дотации АЭС.
Противоречия на государственном уровне между германо- и франкоориентированными в области энергетики странами, естественно, прорвались и на политическом уровне. Глава «зеленых» в Европарламенте заявил, что внесенные изменения подорвут позиции ЕС на рынке устойчивых инвестиций. И вообще, подают плохой пример. В тоже время, большинство в европарламенте представляют правые, среди которых доминирует Европейская народная партия. Последняя очень положительно относится к АЭС, так что угрозы со стороны ряда «зеленых» депутатов, что они не допустят проведения решения Комиссии через парламент, вряд ли стоит воспринимать серьезно.
С другой стороны, руководство крупнейших финансовых корпораций Европы недовольно такими изменениями. Мол, внесение газа и ядерной энергии в списки «устойчивых инвестиций» может перенаправить миллиарды долларов вне отрасли ВИЭ. А это затормозит выполнение «Зеленого курса» и перехода к низкоуглеродной экономике. В тоже время группа институциональных инвесторов, IIGCC, которая контролирует до 50 трлн евро активов и свободных капиталов, написала письмо в Еврокомиссию с требованием исключить газ из списка «устойчивых инвестиций».
В настоящий момент можно сказать, что Германия и близкие ей страны готовы терпеть газ, но выступают с жестко антиатомных позиций. Франция и ряд стран Восточной Европы стремится сохранить АЭС и развитие ядерной энергетики. Крайние полюса занимают «зеленые», которые хотят отменить внесенные изменения, и правые, которых в принципе все устраивает. Еврокомиссия, оказавшаяся между всеми этими полюсами выбрала компромиссное решение, которое постаралось удовлетворить все стороны дискуссии.
Отсрочка для России?
Не стоит думать, что с принимаемыми мерами Россия получит значительную отсрочку по «экологизации» экспорта энергоносителей в Европу. Это не так.
Во-первых, уже из условий включения атома и газа в список «зеленых» источников энергии видно, что поставщикам этих видов топлива придется погашать их экослед. Для российских экспортеров в области «мирного атома» это означает еще более жесткие условия по безопасности эксплуатации АЭС, а также дополнительные мероприятия по захоронению и переработке отработанного ядерного топлива. Все это приведет к удорожанию проектов АЭС, которые из этого были совсем не дешевыми. Время на ввод станций в эксплуатацию также увеличивается, так что прибыль от эксплуатации снижается. В итоге АЭС оказывается потенциально приемлемым, но очень дорогим решением.
Хотя «зеленые» в ЕС критикуют Еврокомиссию за уступки ядерному лобби, сомнительно, чтобы ядерная энергетика в таких условиях оказалась бы более выгодной, чем «зеленые» решения: ветростанции, солнечные панели и микрогидрогенерация. Таким образом, за пределами программ по созданию и запуску малых (на 10-20-50 МВт) атомных реакторов у АЭС в Европе или странах, которые будут применять европейские подходы к развитию энергетики, остается мало шансов.
Во-вторых, наличие газа в «зеленой» таксономии не так выгодно России, как может показаться на первый взгляд. Власти ЕС давно хотят диверсифицировать поставки газа на внутренний рынок. С европейского рынка газа Россию пытаются выдавить США, арабские страны и Австралия, которые наращивают поставки на рынок своего сжиженного газа. Резкие подъемы цены за кубометры энергопоставок ЕС не устраивают. Из-за этого растет уровень энергетической бедности в регионе, недовольство населения, цены на товары и услуги. К тому же, более дорогой газ вытесняется более дешевым углем. А значит, выбросы СО2 начинают быстро расти. Стратегия декарбонизации начинает трещать по швам, ее показатели не выполняются.
В этих условиях замещение угля газом, который поставляется из нескольких стабильных источников, позволит решить сразу несколько проблем: сократить выбросы углерода в два раза и снять социально-экономическое напряжение. Так что доля России на газовом рынке будет падать. Прибыль от экспорта — также пойдет вниз. Впрочем, в энергетической стратегии РФ уже планируется увеличить поставки на неевропейские рынки. На них, как в случае с АЭС, возлагается вся надежда.
В-третьих, в проекте Еврокомиссии сделано важное примечание по газу. ТЭС и ТЭЦ на этом виде топлива должны в будущем все больше использовать газы с меньшей концентрацией углерода, а также «мусорные» газы и водород. То есть, речь идет о промышленной переработке отходов, в ходе которой будет получен попутный газ, который сожгут в турбинах для выработки электроэнергии. Потенциально, уже в ближайшие годы такого рода решения могут занять до 10% рынка, что еще больше сократит выручку российских поставщиков.
Доля угольной энергетики в энергобалансе стран (1985-2021):
В-четвертых, есть и чисто финансовые соображения, которые связаны с отчетностью корпораций, фондов и банков за объем «зеленых» проектов в их портфелях. В зависимости от этого, они получают более выгодное кредитование, доступ к более серьезным фининструментам и т.п. Таким образом, даже в этой сфере получается, что с какого-то момента (и довольно скоро, речь идет о 5-10 годах) частным инвесторам окажется невыгодно вкладываться в проекты, которые не подразумевают использование ВИЭ. Временная «зеленость» АЭС и газа, возможное продление этого срока на 2050 год или даже дальше, мало что дает России.
Впрочем, такая жесткая позиция ЕС может стать стимулом для более активного перехода нашей энергетики на газ. Это уменьшит выбросы углерода, с одной стороны, и компенсирует потерю европейского рынка, с другой. А также подстегнет переход российских атомных реакторов на отработанное МОХ-топливо (Mixed-Oxide fuel, ядерное топливо, при создании которого применяются отходы ядерного производства). Что опять же может принести с собой положительные изменения в области экологии — сократить выбросы углерода и уменьшить объемы захораниваемого атомного топлива.
АЭС: зеленая энергия или потенциальная катастрофа?
