Старые шрамы
Расчеты объемов антропогенных парниковых выбросов и влияния человеческой цивилизации на климат планеты по умолчанию предполагают, что речь идет, скорее о мирной экономической деятельности. Это связано с разными факторами, в первую очередь с тем, что оценивать углеродоемкость гражданской экономики проще из-за значительно большей открытости данных. Важно и то, что мирная жизнь считается нормой на нашей планете и большую часть ресурсов земли и энергии, добываемой из ископаемого топлива, человечество тратит на организацию жизни вне зон вооруженных конфликтов.
Тем не менее войны и конфликты, к сожалению, по-прежнему продолжают происходить в разных точках земного шара. «Рутиной» остается поддержание обороноспособности разными странами — то есть функционирование национальных армий и снабжение их оружием, амуницией и транспортом. Эта деятельность требует больших затрат энергии, строительства, работы тяжелой промышленности, поэтому при оценке выбросов парниковых газов, важно понимать, какой вклад в изменение климата планеты вносит привычка людей воевать друг с другом.
Стоит вспомнить, что в последней трети XX века именно возможность радикального изменения климата Земли в результате новой мировой войны стала отдельным поводом для страха: обмен ядерными ударами между СССР и США казался вполне реальной угрозой. Правда, страх этот связывался не с потеплением, а ожидаемым резким похолоданием, «ядерной зимой» — т.е. выбросом в стратосферу колоссальных объемов сажи, образовавшихся от спровоцированных ядерными взрывами гигантских пожаров в разных частях Земли. Такой выброс значительно сократил бы доступ солнечной радиации к поверхности планеты и привел к снижению температуры.
Хотя ядерная зима остается маловероятным катастрофическим сценарием, воздействие войн на окружающую среду принадлежит не только области устрашающих прогнозов. Например, рост потребности в строевом лесе для кораблей британского флота привел вырубке огромной площади лесов в Северной Америке и в Балтийском регионе, откуда Великобритания традиционно приобретала древесину для своих верфей. Однако такие вырубки — какими бы масштабными они ни были — обычно восстанавливались спустя несколько десятилетий.
Более глубоким было воздействие на окружающую среду окопной войны на Западном фронте во время Первой мировой: предпринимаемые обеими сторонами попытки прорвать фронт, сопровождавшиеся артиллерийскими ударами по узкой полосе земли, надолго превратили участки бывшего фронта в выжженную землю, нашпигованную металлом. Еще более масштабными оказались изменения окружающей среды, связанные с войной во Вьетнаме в 1965-73 годах: 73 миллиона тонн дефолиантов (прежде всего, печально известного агента «оранж»), распыленных армией США над вьетнамскими джунглями для борьбы с партизанскими отрядами, привели к уничтожению лесного покрова на огромной территории. При этом на большой части этих территорий леса так и не смогли восстановиться.
Военные выбросы и логистика
Во всех этих случаях речь идет о локальных изменениях природных ландшафтов. Вопрос же в том, можно ли оценить глобальное воздействие войн и оборонного комплекса разных стран мира на окружающую среду — и прежде всего на климат Земли. Согласно приблизительным расчетам Scientists for Global Responsibility, вооруженные силы всех стран могут быть ответственны за 6% мировых выбросов — это больше, чем гражданская авиация и морские перевозки вместе взятые. Для более точных оценок сейчас не хватает информации: отчеты по военно-промышленным выбросам в в тексте Парижского соглашения значатся как добровольные, и многие страны просто не сообщают этих данных. Но незасекреченная информация позволяет сделать некоторые заключения.
Здесь важно учитывать, что долговременные вооруженные конфликты последних десятилетий — например, операции США в Ираке и Афганистане — это боевые действия, осуществляемые на большом расстоянии от мест стационарного размещения вооруженных сил. Когда-то именно эта способность американской военной машины вести несколько локальных войн в разных частях света подавалась как доказательство ее эффективности. Однако достигается такая эффективность за счет сложных логистических операций, требующих постоянного перемещения людей и грузов по морю, суше и воздуху из разных пунктов, находящихся на большом расстоянии. Все это требует топлива, а морской и воздушный военный транспорт едва ли станет углеродно-нейтральным в хоть сколько-то обозримом будущем.
По оценкам экспертов американского Института Уотсона, с 2001 по 2017 обеспечение военных действий в различных частях планеты привело к выбросу в атмосферу примерно 766 миллионов тонн углекислого газа (большая часть которых приходится на расход топлива). В 2017 году Вооруженные силы США были ответственны за выброс 59 миллионов тонн CO2. Согласно выводам совместного исследования Ланкастерского и Дархемского университетов, Пентагон является самым крупным потребителем ископаемого топлива на планете, если говорить о единичной хозяйственной структуре — это связано с тем, что и помимо войн ВС США располагают 750 базами почти в 80 странах мира, эксплуатация которых требует постоянного проведения непростых логистических операций. В этом смысле воздействие на климат военной машины США можно считать уникальным.
Оборонный комплекс
Производство вооружений также связано с выбросами парниковых газов. Объем подобных выбросов сложно оценивать из-за недостаточно прозрачных данных. Тем не менее, некоторые компании, в чьей структуре продукции вооружения составляют заметную часть, все же предоставляют углеродную отчетность.
В частности, компания Raytheon (разработчик и производитель ЗРК Patriot и ракет Tomahawk и других видов вооружений, отчиталась о выбросах в 2018 году 1,9 миллионов тонн парниковых газов в CO2 эквиваленте (взяв на себя обязательство снизить эти выбросы). Более давняя статистика выбросов авиастроительной корпорации Lockheed Martin показывает, что корпорация в 2015 году произвела выбросы в объеме 900 тысяч тонн CO2 эквивалента. При этом в 2017 году корпорация получила награду Агентства по охране окружающей среды США за эффективные меры по снижению выбросов парниковых газов.
В приведенных примерах эмиссию парниковых газов можно связывать с выпуском вооружений, т.к. данные компании преимущественно обслуживают оборонный комплекс. В случае с другими производителями — скажем, корпорацией Boeing или концерном Airbus — это сделать сложнее. Можно обратить внимание на недавний доклад, подготовленный неправительственной организацией Conflict and Environment Observatory, с оценками вклада оборонного сектора Евросоюза в эмиссию парниковых газов. Согласно этим оценкам, сектор ответственен за годовые выбросы в объеме 24 миллионов тонн CO2 — правда, в данном случае эксперты оценивали углеродный след как оборонной промышленности, так и вооруженных сил Евросоюза.
Российская доля
В любом ответственном анализе вклада военных действий и функционирования вооруженных сил в глобальное потепление, будет отмечено, что получаемые результаты могут оцениваться лишь как приблизительные. Это вполне объяснимо, поскольку далеко не вся информация о вооруженных силах и военно-промышленных концернах находится в открытом доступе. Это, безусловно, применимо и к России.
В Федеральном законе «Об ограничении выбросов парниковых газов» прямо упоминается, что «Информация о выбросах парниковых газов, образовавшихся в результате деятельности в интересах обороны страны и безопасности государства» не будет включаться в государственный реестр парниковых газов. Тем не менее какие-то выводы можно сделать из открытой информации.
В частности, в 2014 году МО РФ сообщало, что в войсках ежегодно расходуется около 2 миллионов тонн различных горюче-смазочных материалов. Можно сравнить это с данными статистики за 2015 год, согласно которым в России автотранспортот за год потребил 38,6 млн тонн бензина и 24 миллиона тонн дизельного топлива. Если исходить из этих цифр, то собственно деятельность российской армии вносит достаточно скромный вклад в общероссийскую эмиссию парниковых газов.
Вооруженные силы Российской Федерации также задействованы в операциях на большом удалении от российских границ. Наиболее важная из них — военная операция в Сирии, также требующая доставки на большие расстояния различных грузов, перевозки техники и личного состава. В книге «Сирийский рубеж», вышедшей с предисловием Сергея Шойгу, публикуются некоторые данные, позволяющие представить масштабы этой логистической операции. Основной объем грузов доставлялся в Сирию морским путем, причем только за первые семь месяцев 2016 гг. в общей сложности между Россией и Сирией было совершено 47 рейсов. При этом задействовали суда, приписанные к Северному и Балтийскому флоту, которым приходилось сначала добираться до мест базирования. Хотя операция, получившая название «Сирийский экспресс», очевидно, имеет свой углеродный след, вряд ли их можно сравнить с многолетними действиями США в Ираке и Афганистане, требующими трансокеанских перевозок и, в случае не имеющего выхода к морю Афганистана, массового задействования авиации. Вероятно, увеличивает выбросы российских вооруженных сил и интенсификация военных учений, происходящая в последние годы.
Министерство обороны РФ любит подчеркивать свой вклад в решение экологических задач. Широко рекламируется проведение силами военнослужащих работ по очистке арктических территорий от промышленного мусора, накопленного в регионе в предыдущие десятилетия. Тем не менее смотреть на военную деятельность с точки зрения углеродного следа и рассматривать варианты снижения эмиссии парниковых газов от оборонных усилий в России пока не принято. Американское оборонное ведомство при этом сейчас уже ставит достаточно серьезные цели по снижению выбросов парниковых газов. Так что, возможно, смотреть на свои достижения с точки зрения углеродного следа скоро начнут и на Фрунзенской набережной.
***
Проблема углеродных выбросов оборонного сектора заставляет под непривычным взглядом рассмотреть вопросы разоружения. Военные машины мира еще долго будут «работать» на ископаемом топливе, надежность поставок которого остается предметом особой заботы всех военных ведомств. Декарбонизировать военную авиацию или танковые войска пока представляется малорешаемой задачей — так же, перевести на ВИЭ сложную систему военного снабжения. Так что снижение углеродного следа от войн основывается прежде всего на прекращении войн и сокращении вооружений. Возможно, именно такой подход больше отвечает общим интересам человечества, чем гипотетическое создание танка на водородном топливе.
Меняется климат — готовься к войне
