Во всем мире коренные народы, сохраняющие традиционный образ жизни, первыми сталкиваются с изменением климата и другими экологическими проблемами. По сравнению с жителями городов они практически не защищены от загрязнения водоемов и почвы. А незначительные изменения в сезонности и ареалах роста растений и обитания животных могут поставить и без того малочисленные народы на грань выживания.
Об этом вам могут рассказать, например, индейцы оглала из резервации Пайн Ридж в Южной Дакоте, где десятки лет захоранивали радиоактивные отходы. Продолжительность жизни там составляет 48 лет для мужчин и 52 года для женщин (это на 14 лет меньше, чем, например, в Афганистане). Похожая судьба и у индейцев навахо, на землях которых добывали уран открытым методом; у племен Амазонии, чей дом выжигается ради пастбищ, и индейцев племени ветсуветен в Канаде, через земли которых прокладывают газопровод без проведения экологической экспертизы.
Интуитивно кажется, что первыми от такой проблемы как изменение климата, должны пострадать тропические регионы и их жители. Но на деле ни одну область земного шара климатический кризис не затронул так сильно, как Арктику. Заполярье нагревается в два раза быстрее остальной планеты. По оценкам экспертов, из-за таяния мерзлоты скоро придется переносить целые города, вместе со всей инфраструктурой — сваи, на которых построены дома и промышленные объекты, с каждым годом теряют под собой твердую опору.
Глобальное потепление становится новой реальностью для коренных народов. В каком-то смысле о климате и будущем нашей планеты они знают больше, чем ученые-климатологи.
Российская Арктика — регион по-настоящему уникальный. Бескрайнее пространство протянувшееся на 24 тысячи километров от Баренцева до Чукотского моря стало домом для 2,5 миллионов человек, т.е. примерно половины общемирового населения Арктики. Более того, в России сейчас проживает 40 малочисленных народов Севера.
Бегущая с оленями
Когда мы думаем о Таймыре, то в первую очередь обычно вспоминаем бескрайнюю тундру, пронизанный ветрами Норильск, незамерзающий порт Дудинка и промышленный гигант «Норникель». Но люди на этой на первой взгляд неприветливой земле живут еще со времен неолита. В первую очередь это самодийские народы — энцы, ненцы, нганасаны. Есть и сравнительно молодой этнос долганов — потомков якутов, эвенков, энцев и русских крестьян. Но самые древние и одновременно самые северные из коренных народов полуострова — это нганасаны, которые ведут свое происхождение от первобытных охотников. Нганасаны, или как они себя называют «ня» (т.е. «товарищ»), жили охотой и собирательством вплоть до XIX в., когда они освоили оленеводство. По сей день этот коренной народ сохраняет свой уникальный язык, обычаи, костюмы и жилища.
«Экосфере» удалось поговорить с главой общины нганасан Валерией Болговой и обсудить те вызовы, с которыми малочисленному народу приходится сталкиваться в мире изменения климата, крупной промышленности и вынужденной ассимиляции.
Валерия очень устает, ведь в сутках всего 24 часа, а за день нужно успеть так много. Как главе общины нганасан в Норильске ей приходится быть в курсе всех проблем региона — будь то разлив солярки, запрет на рыболовство или нашествие жуков-короедов.
Нельзя забывать и о других задачах — полным ходом идет подготовка к Международной выставке «Сокровища Севера. Мастера и художники России», которая должна состояться в Москве 23-27 сентября. Кроме того, у Валерии есть свой магазин-музей национальной одежды и сувениров «Ня танса» (что означает «нганасанская семья»).
По ее словам, в последние годы природа Таймыра меняется неуловимо быстро. Взять хотя бы жуков-короедов, которых раньше в регионе не было.
«Не знаю, с природой что-то происходит. Человек все губит, — говорит Валерия, — в этом году гнуса очень много, никогда такого не было. Потом полчища жуков откуда-то взялись, видать, леса горят или он с древесинной сюда попадает. Этот жук, он природу-то губит: у нас дерево через дерево зеленое, оранжевое, зеленое, оранжевое…»
Из-за глобального потепления некоторые виды мигрируют в местности, расположенные гораздо севернее их традиционного ареала обитания. Такие чуждые растения, насекомые и животные могут сильно навредить сложившимся экосистемам и разрушить их баланс. Кроме того, они часто становятся источником новых для жителей Арктики заболеваний.
Но даже это не самое страшное для нганасан, живущих, как и другие коренные народы, традиционными промыслами. Без добычи оленя и ловли рыбы люди на Таймыре могут просто лишиться главного источника существования.
«Дождь тоже в этом году очень редко был. Сухо совсем, торфяники горели. Рыбы, самое главное, нет. И с оленем что-то происходило в этом году. Фотографии присылали из поселков отдаленных, он там через переправу на реке туда-сюда мотылялся. Подавили много телят, важенок (самка оленя — ред.). Какое-то все… не апокалипсис, конечно, но что-то неладное», — сетует Валерия.
Здесь тоже не обошлось без влияния глобального потепления. У рыб меняется время нереста, они могут просто не приспособиться к более теплым водам и более раннему ледоходу. Традиционные пути миграции оленей становятся непроходимыми из-за таяния вечной мерзлоты — животные просто не понимают, куда им идти.
Скорость изменений означает, что даже за одно лето знакомая тундра может превратиться в чуждый и полный новых опасностей ландшафт.
Вокруг комбината
Нганасаны постоянно сталкиваются с последствиями глобального потепления, но это далеко не единственная экологическая проблема для самодийского народа. «Норникель», крупнейшее предприятие автономного округа, одновременно стал и главным загрязнителем уникальной северной природы.
Комбинат занимает первое место в мире по добыче никеля и палладия, но производит и другие ценные металлы — платину, кобальт, родий, медь. В 2019 году чистая прибыль компании составила $6 млрд. Поэтому таким шоком стала авария 29 мая на ТЭЦ-3, которая принадлежит дочерней компании «Норникеля». Из-за просевших опор резервуар с топливом прохудился, и из него вытекло более 21 тыс. тонн солярки, которая попала в реки Амбарная и Далдыкан.
Катастрофа, которую можно было предотвратить укреплением опор или обновлением оборудования на станции, нанесла непоправимый ущерб заполярной природе. В первую очередь бедствие коснулось именно коренных народов Таймыра, которые живут рыбной ловлей и другими традиционными промыслами.
«У нас должна быть комиссия по разливу солярки, поэтому работы много, — объясняет Валерия, — будем встречаться со всеми, мы уже давно ждем, месяца два. Потому что нам обещали в июле исследование по почве прислать. Связь с поселками держу, у нас там ни рыбы нету, ничего. Невозможно Потанину одному иметь какие-то доходы. И на комбинате, который строили репрессированные, сейчас ничего уже не модернизируется. Используются те же ресурсы, которые были заложены десятилетиями. Все деньги уходят в Москву, или на офшоры, или еще куда-то.»
Вдоль загрязненных рек живут долгане, нганасаны, энцы, ненцы. Они одними из первых заметили разлив и забили тревогу. Катастрофа на Амбарной и Далдыкане может привести к тому, что эти малые народы просто не смогут больше вести традиционный образ жизни. Целое поколение коренных жителей полностью потеряет связь с родной землей. Еще три года назад анализ воды в реках Таймыра показал, что нормальные показатели содержания металлов (меди, никеля, стронция, кобальта, молибдена) там превышены в 9-10 раз. Разлив топлива может только усугубить эту ситуацию.
Но если гигант «Норникель» хоть как-то вкладывается в развитие Таймыра и благосостояние его коренных жителей, то другие компании просто выкачивают из региона ресурсы, не оставляя после себя ничего кроме выжженной земли и токсичных отходов.
«Никакая инфраструктура не делается. Какие-то семинары, акции, но они какие-то разовые и непонятные, — рассказывает Валерия, — Норильск же должен быть как город Европы, Швейцарии, например. Потому что денег много из недр черпается. Кроме «Норильского Никеля» еще 90 нефтяных и промышленных компаний к нам пришло. И где они? От них никаких действий я не видела. Чтобы они, например, помогли что-то сделать в каком-то поселке, построили школу или больницу.»
«Видела в новостях как-то: «Лукойл» и «Роснефть» Путину дали бутылки нефти, чтобы показать, какая она чистая. Все, что будет сейчас качаться и качается, это все ведет к изменению климата, которое мы наблюдаем вокруг. Как ледники тают, какое лето у нас каждый год жаркое становится — это все воздействие промышленных компаний, которые пришли в Арктику, готовые раздербанить эту землю. Для чего? Для обогащения?»
«Норникелю», в отличие от таких предприятий, есть что терять — например, своих международных партнеров, которые не всегда готовы закрывать глаза на пренебрежение экологическими проблемами и интересами малочисленных народов.
Коренные народы российского Севера даже написали открытое письмо Илону Маску с просьбой отказаться от использования продукции норильского комбината, пока тот не изменит свое отношение к землям Таймыра и Мурманской области. Эксперты, активисты и главы общин требуют рекультивации земель, пострадавших от деятельности «Норникеля», компенсации ущерба традиционному образу жизни и изменения политики комбината в отношении малочисленных народов.
У Валерии отношение к письму неоднозначное: «У меня пока двоякое чувство. Потому что я не могу открыто сказать, что давайте закроем «Норильский Никель» и все. Потому что на «Норильском Никеле» работают мои земляки, я не могу лишить их куска хлеба. Это самое первое. А второе, да, конечно, надо принимать какие-то меры, чтобы комбинат задумался об экологии и о нашей планете, которая должна дышать чистым воздухом. Тут должна быть какая-то золотая середина, чтобы мы не навредили ни тем, ни другим».
Многие жители Таймыра разделяют мнение Валерии. Ведь комбинат до сих пор остается главным работодателем региона. Нельзя сказать, что вопросы климата и экологии совсем не беспокоят «Норникель»: за 2017-2018 годы компания потратила 5% прибыли на охрану окружающей среды. Тем не менее, на Заполярный филиал «Норникеля» по-прежнему приходится около половины всех выбросов диоксида серы в России. Более того, комбинат остается крупнейшим источником загрязнения диоксидом серы в мире по данным Greenpeace. Комбинат ежегодно платит за выбросы, превышающие лимит предельно допустимых, но сроки их сокращения постоянно откладываются.
«Все экологические мероприятия, к сожалению, не приносят прибыли», — говорил еще в 2006 году один из топ-менеджеров Заполярного филиала Николай Кайтмазов. С тех пор мало что изменилось.
Майский разлив дизельного топлива служит этому примером. Росприроднадзор оценил ущерб окружающей среде почти в 148 миллиардов рублей, но в «Норникеле» считают, что эта цифра завышена и требует независимой экспертизы. Тяжба по оценке ущерба может затянуться на многие месяцы, а реки Таймыра по-прежнему нуждаются в восстановлении и рекультивации. Именно об этом и говорят в своем открытом письме коренные народы полуострова.
Жизнь на грани
Формально, у малочисленных народов есть право на сохранение традиционного образа жизни. Но изменение климата и загрязнение мест охоты и рыбной ловли приводит к тому, что все меньше людей могут поддерживать такое существование. Это ломает жизни многих нганасан и других малых народов Таймыра.
«Нельзя сказать, что мы изменились, нет. Жизнь-то течет, живем и живем, — говорит Валерия, — У нас было счастливое детство, но с 90-х и по сей день уже целое поколение людей другой формации сделали. Потому что то нельзя, это нельзя. Ну нельзя так нельзя, люди смиряются, уходят в город. Соответственно, находятся другие ориентиры в жизни, но в большей степени человек тундры спивается. Самоубийства, очень много молодежи ушло. Безработных сколько ходит.»
У коренных жителей есть разрешения на ловлю рыбы и забой оленей, но на практике даже эти промыслы встречают сопротивление. Сети снимают и не возвращают, охоту на оленей классифицируют как браконьерство.
«Нет государственной помощи для людей. Даже если какая-то минимальная поддержка есть, то до человека она не доходит. Больше идет тем, кто «у кормушки», тем, кто лоялен», — рассказала Валерия «Экосфере».
Получается, что земля, на которой коренные народы жили тысячи лет, не кормит их и больше им не принадлежит. В 2020 году был принят закон об Арктическом предпринимательстве, по которому земельные участки и расположенные на них объекты недвижимости предоставляются в пользование на льготных условиях. Валерия полагает, что из-за этого коренные народы окончательно потеряют возможность вести кочевую жизнь на землях, которые теперь перейдут олигархам и крупному бизнесу.
«Они собираются направить сюда инвестиции. Для кого инвестиции? Они же для себя их делают, чтобы в очередной раз обогатиться, купить себе яхту или еще что-то. Они никак не вкладываются в территории, из которых будут ресурсы выкачивать.»
Вместо заключения
Коренные народы российской Арктики сейчас оказываются «под огнем» сразу с нескольких сторон. Тлеет тундра из-за изменения климата, дымят предприятия, а корпорации и крупный бизнес выкупают земли, оставляя нганасанам и другим коренным жителям Заполярья лишь подобие резерваций.
При этом месторождения и производства ежегодно приносят их владельцам миллиардные прибыли. Стремительно теплеющей Арктике нужен новый план, который создаст «благоприятные условия» не для инвестиций, а для людей. Ведь благодаря жителям Арктики существуют сейчас предприятия, в которые можно эти инвестиции вкладывать.
